Аноним XVII века, Herders hij is geboren, голландская рождественская песня.
Аноним XVI века, We wish you a Merry Christmas, английский рождественский гимн.
Аноним XVIII века, Les Anges dans nos campagnes, французская рождественская колядка
(другие варианты названия: Engel lassen laut erschallen, Gloria in excelsis deo).
Гнев старой мадам Дюпэн против сына был предметом обсуждения во многих стародворянских салонах. Княгини и графини, сумевшие спасти свои головы от ножа гильотины, сделались после революции неумолимы в принципиальных вопросах. Старая мадам Дюпэн — по рождению принадлежавшая к знаменитому роду Морица Саксонского, по мужу Дюпэн де Франкейль — могла причислять себя к подлинной аристократии; Морис, ее сын был единственным представителем угасавшего рода.
Император Наполеон, создавая почти ежедневно все новых и новых маршалов, герцогов, графов и князей, разжигал в старой уцелевшей от революции аристократии чванство старинностью имени и подлинностью гербов. Прошли времена, когда эти гербы закрашивались на каретах и вычеркивались в документах. Кое-где еще держалось слово «гражданин»; в салонах его заменили привычные титулы.
Морис Дюпэн де Франкейль своим безумным браком нанес удар священнейшим принципам. М-м Дюпэн жалели и не смели выразить ей своего сострадания; она запретила говорить при себе о браке сына и называть имя своей невестки. Она сохраняла на лице обычное великосветское равнодушие и прятала, как могла, свое горе.
Дело началось с пустяков: еще недавно ухаживание Мориса за какой-то черноглазой красавицей, подобранной на парижском тротуаре, вызывало у нее только усмешку. Морис был пылок, молод и красив. Он любил женщин, веселые приключения — это было законно. Мог ли быть иным внук Морица Саксонского, прославленного любовника Адриенны Лекуврер!
Это приключение Мориса было далеко не первым. М-м Дюпэн была снисходительной матерью; она давала мудрые советы, выручала сына. В Ногане воспитывался мальчик Ипполит Шатирон, к которому она относилась почти хорошо: имя матери этого ребенка никем не упоминалось; она прошла, как нетребовательная тень, в жизни Мориса, ничем не нарушив ее течения.
Новая связь в Париже была совершенно в порядке вещей; Морис отбил свою возлюбленную у престарелого генерала: он писал матери о страстной преданности к нему девицы Делаборд и о ее душевных совершенствах. Когда-то и м-м Дюпэн верила в совершенства и в бескорыстные страсти.
Когда пришло известие о беременности девицы Делаборд, м-м Дюпэн принахмурилась; любовное приключение мешало браку, одного Ипполита, с точки зрения м-м Дюпэн, было вполне достаточно.
И вдруг наступили черные дни. Мориса охватила страсть. Письма его стали многословны и глупы. Имя девицы Делаборд испещряло все страницы. М-м Дюпэн не было никакого дела до возлюбленной сына, цвета ее волос, до ее взглядов, вкусов, манер. Если все это доставляло Морису удовольствие — тем лучше. Но девица Делаборд становилась вполне конкретным лицом, и чем это лицо было конкретнее, тем больше в нем появлялось отталкивающих и пугающих черт. Разбитная, уличная девка стоит подбоченившись рядом с Морисом, у нее веселый и наглый жаргон уличных предместий, полудикарский наряд внезапно разбогатевшей проститутки. Она диктует Морису слова его все еще почтительных, но упрямых писем. Как трудно издали противодействовать вредным влияниям! М-м Дюпэн ищет аргументов и сама чувствует их несостоятельность. Жан-Жак Руссо произнес слова о свободе чувств; над этой свободой смеются в аристократических салонах, где и без помощи Жан-Жака умели быть счастливыми, не нарушая приличия… Но как советовать сыну лицемерие и обман, не теряя его уважения? М-м Дюпэн взывает к аристократической гордости сына: он дворянин и должен уметь сохранять свое достоинство.
Но м-м Дюпэн далеко; слова писем не могут вызвать в сердце тех бурь, которые так умело пробуждает София-Антуанетта своими слезами и ласками.
Шестнадцатого прериаля 1804 года перед мэром Второго парижского округа предстала брачущаяся чета: жених — дворянин, офицер в блестящем мундире, Морис Дюпэн де Франкейль, невеста — девица София-Антуанетта Делаборд на последнем месяце беременности.
М-м Дюпэн заперла в сердце свое горе; многие ее жалели, но она не искала сострадания. У нее больше нет сына. Она одинока, но горда и сдержанна.
Девица София-Антуанетта Делаборд, сделавшись мадам Дюпэн де Франкейль младшей, одержала неслыханную победу. Она стала дамой; она забыла и старого генерала, и его предшественника — отца маленькой Каролины. Влюбленный Морис даже Каролину принял как должное. Ее существование держится на твердой базе. София-Антуанетта пляшет от радости. Вокруг нее много счастливых и осчастливленных — ее скромная сестра с мужем, мосье Перрье, тихий друг, знающий все ее прошлое, и многочисленные подруги, играющие в светских дам. Все пляшут. София забывает о своей беременности, надевает розовое платье, которое не сходится на талии, и не обращает внимание на боли, к счастью не слишком сильные.
Среди вечера она убегает в соседнюю комнату. Музыка заглушает ее стоны, и маленькая Аврора появляется на свет в самой непринужденной обстановке.
М-м Дюпэн — старая вольтерьянка, женщина, воспитанная на принципах XVIII века. Превыше всего она ставит стойкость, приличия, собственное достоинство. Несмотря на это, Морис знает, что у нее сентиментальная душа и в иные минуты легко льющиеся слезы. На несколько дней она приезжает в Париж. Привратница отеля, в котором она остановилась, замечает эту старую даму со строгим лицом и грустными глазами; об этой даме несколько раз приходит справляться молодой человек в блестящем адъютантском мундире; он спрашивает об ее здоровье, знакомых, даже настроении. Консьержка — истая парижанка; таинственная история забавляет и умиляет ее, и Морису не трудно уговорить ее наконец принять участие в чувствительной комедии. Она входит к м-м Дюпэн с неопределенного вида свертком в руках и кладет его ей на колени. В белизне кружевных пеленок тонет детское лицо, и два черных бессмысленных глаза равнодушно глядят на м-м Дюпэн. Она все поняла и рыдает от умиленья; вбегает Морис и падает к ее ногам. Консьержка утирает слезы. М-м Дюпэн чувствует, что она не может не любить это маленькое существо, кем бы ни была его мать. Вне этой девочки нет Мориса, и следовательно нет жизни.
Именье Ноган досталось м-м Дюпэн от мужа. До революции Дюпэн де Франкейль имели состояние, соответствующее их аристократическому имени. Беспечная жизнь отца Мориса, а потом и революция расшатали материальное благосостояние Дюпэнов. О прежней роскошной жизни ни теперь, во времена империи, ни впоследствии, во время реставрации, нечего было и мечтать. Нося аристократическое имя, м-м Дюпэн по своему материальному положению не могла уж более занимать соответствующего своему имени места в среде вновь поднимающей голову знати. Состояние было приличное, но не настолько, чтобы позволить м-м Дюпэн стать в округе чем-нибудь большим, чем помещицей средней руки.
Ноган находится в провинции Берри. Здесь серая, скудная природа, никаких декоративных, бросающихся в глаза пейзажей. Река Эндра тихо течет среди заросших густыми ветлами берегов. Ноганский двухъэтажный дом уютен и просторен. М-м Дюпэн старшая живет здесь в обществе мосье Дешартра, бывшего аббата, снявшего с себя сан во время революции. Дешартр — воспитатель Мориса и остался доживать свой век в Ногане. М-м Дюпэн и Дешартр часто спорят. Все современное им не нравится; они утешаются, прославляя разум и иронизируя. Днем они заняты ведением хозяйства, вечером они читают вслух Вольтера, Монтескье и Руссо. Они не признают религии, но верят в высшее существо и в добродетель. Мораль м-м Дюпэн не сложна: надо быть хорошо воспитанным и уметь владеть своими чувствами. Дешартр утверждает, что только наука может дать человеку мудрое отношение к жизни. Он изучает медицину и хирургию, делая опыты на беррийских крестьянах, и приобретает в округе звание колдуна. С прислугой м-м Дюпэн высокомерна и снисходительна, Дешартр груб и требователен. В политике они придерживаются разных взглядов. Дешартр — поклонник императора и видит в нем народного героя и славу Франции. М-м Дюпэн благодарна Наполеону за то, что он задушил революцию, но не может ему простить его коронования: он должен был отдать Францию в руки законного монарха. Отсюда между м-м Дюпэн и ее другом возникают споры. Эти споры оживляют вечера и вносят разнообразие в мертвенно-скучную жизнь. В Ногане не живут, а только рассуждают о жизни.
Когда приходит почта, все меняется; и м-м Дюпэн и Дешартр сохранили только одну страсть. Эта страсть Морис: Морис их живая связь с жизнью. Он в самом центре событий, он адъютант Мюрата и сопровождает его в испанском походе. В своих письмах он описывает Мадрид, разоренную войной Кастилию, дворец Годоя, где расположился раззолоченный, разодетый штаб неаполитанского короля. В конце каждого письма посылались приветы от имени Софии и маленькой Авроры.
М-м Дюпэн младшая поехала вслед за мужем в Испанию. Что ее толкнуло на такое смелое предприятие? Любовь к мужу или любовь к приключениям? М-м Дюпэн старшая склонялась к последнему. Она подозревала свою невестку во всех пороках; она скрывала это чувство под маской приличия и только вздыхала о маленькой Авроре. Девочку подвергали слишком большим опасностям. Дешартр сочувствовал ненависти к Софии. Морис, воспитанный им, был достоин лучшей подруги. Он предсказывал семейству Дюпэнов всякие бедствия в стране, разоренной войной.
Дурные предчувствия оправдались. Началось отступление французских войск из Испании. Среди отступающих войск София ехала обратно в Париж. Трехлетняя Аврора и только что родившийся слепой тщедушный мальчик изнемогали от тяжести этого похода. Они томились зноем, жаждой, голодом, чесоткой. Для Софии ненавистный Ноган с его ненавистной хозяйкой стал казаться обетованной страной. М-м Дюпэн старшая приняла внуков с распростертыми объятиями, невестку — с холодной улыбкой насильственного приличия.
М-м Дюпэн старшая видит в Софии крикливую пуассардку, ревнивую, малограмотную и глупую, склонную к истерической веселости, к внезапным слезам и непонятным приступам гнева. Кроме того, София сентиментальна и мечтательна; она врет, хвастает, преувеличивает и в ее россказнях нет ни вкуса, ни чувства меры. Нет вкуса даже в нарядах; она сама не знает, чего хочет, вечно стремится к каким-то переменам и чрезвычайно снисходительна к самой себе. Вокруг Софии всегда невообразимая трескотня слов и чувств.
София изучает м-м Дюпэн и открывает в ней холодное чрезмерно благоразумное сердце, отсутствие великодушия, расчетливость. М-м Дюпэн самолюбива, горда и больше всего озабочена сохранением собственного достоинства. Она хочет, чтобы ее уважали, это главная цель. Софию, которую никогда никто не уважал, раздражает такая забота; она сомневается в том, чтобы вообще кто-нибудь на свете был достоин уважения, а меньше всех старая увядшая аристократка, жизнь которой никому не нужна, а ей, Софии, только мешает.
Морис начинает мечтать о походе, ему кажется, что отпуск бесконечно затянулся, ему недостает свободной жизни бивуака и походов. Езда верхом дает ему иллюзию этой свободы. Каждый вечер ему седлают коня, и он выезжает из усадьбы. Морис пускает лошадь вскачь, ветер сдувает с него пыль семейных забот и заглушает трескотню женских голосов, которая всюду его преследует. Он смотрит на небо и вспоминает о созвездьях, которые сияли над ним в Италии, когда он был еще совершенно свободен. Он отпускает повод, лошадь, хорошо знающая дорогу, наддает ходу. Неожиданно вырисовывается на повороте черная неясная глыба. Кусты? Группа людей? Всадник не замечает препятствия, но лошадь испуганно делает прыжок, и Морис теряет стремена. Он взмахивает руками, и в глазах его меркнут созвездья.
25 марта 2018 года в Москве, в музыкальной школе им. В.М. Блажевича, состоялся конкурс блокфлейтистов.
В нём приняли участие дети разных возрастных групп, ученики различных музыкальных учебных заведений и даже обучающиеся дома, из последних запомнилась Евгения Терновская, самая младшая участница конкурса :).
Проведение конкурса было приурочено к 100-летию со дня рождения выдающегося русского педагога, гобоиста, блокфлейтиста и композитора Ивана Фёдоровича Пушечникова (20 февраля 1918 — 09 августа 2010), автора многих учебно-методических пособий:
Марина Махорина: блокфлейты альт, тенор, бас, аранжировка для квартета блокфлейт и собственный оркестровый минус.
Посвящаю эту пьесу Юлии Квасниковой, подруге и прекрасному концертмейстеру (Санкт-Петербург).
Женское движение под названием «бегинки» занимало особенное место в жизни Европы. Хотя бегинок нередко убивали, а их общины подвергались гонениям там и тут, многие девушки и женщины покидали дом (порой даже просто убегая), чтобы присоединиться к бегинкам. Бегинки давали обеты целомудрия, не будучи монашками, открывали бизнес, не входя ни в один из цехов, бродили по дорогам, хотя не были пилигримками. А ещё бегинки — кумиры современных феминисток и столетней давности суфражисток, хотя и слов таких, как «права женщин», не знали.
Монашки без монастыря
Община бегинок во многом копировала женские монастыри: бегинки ходили в единой форме, напоминавшей монашеские одежды, каждый день вместе молились, всеми деньгами и прочим имуществом владели совместно, подчинялись настоятельнице, ухаживали бесплатно за больными горожанами и путниками, просили подаяние и, главное, давали обет целомудрия. Тем не менее, все они были мирянками. Зачем же так усложнять себе жизнь?
Самое замечательное исполнение Интернационала, какое слышала!
Кантри-Интернационал, класс, и девчонки его спели так позитивно, ничего мрачного и агрессивного, только надежда на перемену к лучшему, и готовность осуществить эту перемену - я в восторге. С удовольствием подыграла бы им на блокфлейте :)
Я мысленно вхожу в ваш кабинет,
Здесь те кто был, и те кого уж нет,
Но чья для нас не умерла химера.
И бьется сердце, взятое в их плен.
Бодлера лик, нормандский ус Флобера,
Скептичный Франс, святой сатир Верлен,
Кузнец Бальзак, чеканщики Гонкуры...
Их лица терпкие и четкие фигуры
Глядят со стен и спят в сафьянах книг,
Глядят со стен и спят в сафьянах книг.
Их дух, их мысль, их ритм, их крик...
Я верен им, я верен им.
Их дух, их мысль, их ритм, их крик...
Я верен им, я верен им.
Полный текст стихотворения:
"Р. М. Хин" (Из цикла "Облики")
Я мысленно вхожу в ваш кабинет:
Здесь те, кто был, и те, кого уж нет,
Но чья для нас не умерла химера;
И бьётся сердце, взятое в их плен…
Бодлера лик, нормандский ус Флобера,
Скептичный Франс, святой Сатир — Верлен,
Кузнец — Бальзак, чеканщики — Гонкуры…
Их лица терпкие и чёткие фигуры
Глядят со стен, и спит в сафьянах книг
Их дух, их мысль, их ритм, их бунт, их крик…
Я верен им… но более глубоко
Волнует эхо здесь звучавших слов…
К вам приходил Владимир Соловьёв,
И голова библейского пророка
(К ней шёл бы крест, верблюжий мех у чресл)
Склонялась на обшивку этих кресл…
Творец людей, глашатай книг и вкусов,
Принесший вам Флобера, как Коран,
Сюда входил, садился на диван
И расточал огонь и блеск Урусов.
Как закрепить умолкнувшую речь?
Как дать словам движенье, тембр, оттенки?
Мне памятна больного Стороженки
Седая голова меж низких плеч.
Всё, что теперь забыто иль в загоне, —
Весь тайный цвет Европы иль Москвы —
Вокруг себя объединяли вы:
Брандес и Банг, Танеев, Минцлов, Кони…
Раскройте вновь дневник… гляжу на ваш
Чеканный профиль с бронзовой медали —
Рука невольно ищет карандаш,
А мысль плывёт в померкнувшие дали…
И в шелесте листаемых страниц,
В напеве слов, в изгибах интонаций
Мерцают отсветы бесед, событий, лиц…
Угасшие огни былых иллюминаций…
2. Из Сафо
(стихи Сапфо (Сафо), перевод Викентия Вересаева)
Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
Слушает голос
И прелестный смех.
У меня при этом
Перестало сразу бы сердце биться:
Лишь тебя увижу - уж я не в силах
Вымолвить слова.
Но немеет тотчас язык, под кожей
Быстро легкий жар пробегает, смотрят,
Ничего не видя, глаза, в ушах же -
Звон непрерывный.
Потом жарким я обливаюсь, дрожью
Члены все охвачены, зеленее
Становлюсь травы, и вот-вот как будто
С жизнью прощусь я.
Полный текст стихотворения:
Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
Слушает голос
И прелестный смех.
У меня при этом
Перестало сразу бы сердце биться:
Лишь тебя увижу - уж я не в силах
Вымолвить слова.
Но немеет тотчас язык, под кожей
Быстро легкий жар пробегает, смотрят,
Ничего не видя, глаза, в ушах же -
Звон непрерывный.
Потом жарким я обливаюсь, дрожью
Члены все охвачены, зеленее
Становлюсь травы, и вот-вот как будто
С жизнью прощусь я.
Но терпи, терпи: чересчур далёко
Все зашло...
3. Из вагантов
(XI - XIII вв., перевод Льва Гинзбурга)
Во французской стороне,
На чужой планете
Предстоит учиться мне
В университете.
До чего тоскую я -
Не сказать словами.
Плачте, милые друзья,
Горькими слезами.
На прощание пожмем
Мы друг-другу руки,
И покинет отчий дом
Мученик науки.
Вот стою, держу весло,
Через миг отчалю.
Сердце бедное свело
Скорбью и печалью.
Тихо плещется вода,
Голубая лента.
Вспоминайте иногда
Вашего студента
Много зим и много лет
Прожили мы вместе,
Сохранив святой обет
Верности и чести.
Ну, так будьте же, всегда
Живы и здоровы!
Верю, день придет, когда
Свидимся мы снова.
Всех вас вместе соберу,
Если на чужбине
Я случайно не помру
От своей латыни.
Если не сведут с ума
Римляне и греки,
Сочинившие тома
Для библиотеки.
Если те профессора,
Что студентов учат,
Горемыку-школяра
Насмерть не замучат,
Если насмерть не упьюсь
На хмельной пирушке,
Обязательно вернусь
К вам, друзья, подружки!
Вот стою, держу весло,
Через миг отчалю.
Сердце бедное свело
Скорбью и печалью.
Тихо плещется вода,
Голубая лента.
Вспоминайте иногда
Вашего студента.
Полный текст стихотворения: "Прощание со Швабией"
Во французской стороне,
На чужой планете,
Предстоит учиться мне
В университете.
До чего тоскую я –
Не сказать словами...
Плачьте ж, милые друзья,
Горькими слезами!
На прощание пожмем
Мы друг другу руки,
И покинет отчий дом
Мученик науки.
Вот стою, держу весло,
Через миг отчалю.
Сердце бедное свело
Скорбью и печалью.
Тихо плещется вода,
Голубая лента...
Вспоминайте иногда
Вашего студента.
Много зим и много лет
Прожили мы вместе,
Сохранив святой обет
Верности и чести.
Слезы брызнули из глаз...
Как слезам не литься?
Стану я за всех за вас
Господу молиться,
Чтобы милостивый бог
Силой высшей власти
Вас лелеял и берег
От любой напасти,
Как своих детей отец
Нежит да голубит,
Как пастух своих овец
Стережет и любит.
Ну, так будьте же всегда
Живы и здоровы!
Верю: день придет, когда
Свидимся мы снова.
Всех вас вместе соберу,
Если на чужбине
Я случайно не помру
От своей латыни,
Если не сведут с ума
Римляне и греки,
Сочинившие тома
Для библиотеки,
Если те профессора,
Что студентов учат,
Горемыку школяра
Насмерть не замучат,
Если насмерть не упьюсь
На хмельной пирушке,
Обязательно вернусь
К вам, друзья, подружки!
Вот и всё! Прости-прощай,
Разлюбезный швабский край!
Захотел твой житель
Увидать науки свет!..
Здравствуй, университет,
Мудрости обитель!
Здравствуй, разума чертог!
Пусть вступлю на твой порог
С видом удрученным,
Но пройдет ученья срок, –
Стану сам ученым.
Мыслью сделаюсь крылат
В гордых этих стенах,
Чтоб отрыть заветный клад
Знаний драгоценных!
4. Приглашение к путешествию
(Стихи Шарля Бодлера, перевод Ирины Озеровой)
Дитя, сестра моя,
Уедем в те края,
Где мы с тобой не разлучаться сможем.
Где для любви - века,
Где даже смерть легка,
В краю желанном, на тебя похожем.
И солнца влажный луч
Среди ненастных туч
Усталого ума легко коснется.
Твоих неверных глаз
Таинственный приказ.
В соленой пелене два черных солнца.
И мы войдем вдвоем в высокий древний дом,
Где временем уют отполирован,
Где аромат цветов - изысканным вином.
Где смутной амброй воздух околдован.
Под тонким льдом стекла бездонны зеркала.
Восточный блеск играет каждой гранью.
Все говорит, в тиши, на языке души,
Единственном, достойном пониманья.
В каналах корабли
В дремотный дрейф легли.
Бродячий нрав их голубого цвета.
Сюда пригнал их бриз,
Исполнив твой каприз.
Они пришли с другого края света.
А солнечный закат,
Соткал полям наряд,
Одел каналы, улицы и зданья.
И блеском золотым весь город одержим,
В неистовом, предсумрачном сиянье...
Дитя, сестра моя,
Уедем в те края,
Где мы с тобой не разлучаться сможем.
Где для любви - века,
Где даже смерть легка,
В краю желанном, на тебя похожем.
5. Доброй ночи
(стихи Перси Биши Шелли, на английском языке)
Good-night? ah! no; the hour is ill
Which severs those it should unite;
Let us remain together still,
Then it will be good night.
How can I call the lone night good,
Though thy sweet wishes wing its flight?
Be it not said, thought, understood -
Then it will be - good night.
To hearts which near each other move
From evening close to morning light,
The night is good; because, my love,
They never say good-night.
Перевод:
(автор неизвестен)
Спокойной ночи? - Нет. Как можно быть спокойным,
Когда прощаться с тем, с кем хочешь быть, так больно.
Еще остаться вместе мы с тобою вольны -
Тогда и будет эта ночь спокойной.
Как я могу назвать ночь одинокую приятной,
Не важно, что на крыльях сладких грёз пройдёт её полет?
О ночи кто не думает, кому её тревоги непонятны,
Вот тот приятным это время суток назовет.
Добра ночь к тем влюблённым, чьи сердца
С вечерних сумерек и до рассвета вместе пребывают.
Поскольку, дорогая, те, кто любят, никогда
Друг другу доброй ночи не желают!
6. По волне моей памяти
(стихи Николаса Гильена, перевод И. Тыняновой)
Когда это было, когда это было,
Во сне? Наяву?
Во сне, наяву, по волне моей памяти
Я поплыву.
Золотая, как солнце, кожа, тоненькие каблучки,
Узел волос из шелка, складки платья легки,
Мулатка, просто прохожая, как мы теперь далеки.
Подумал я вслед : "Травиночка,
Ветер над бездной ревет.
Сахарная тростиночка,
Кто тебя в бездну столкнет?
Чей серп на тебя нацелится,
Срежет росток?
На какой плантации мельница
Сотрет тебя в порошок?"
А время бежало,
Бежало с тех пор, счет теряя годам.
Бежало, бежало,
Меня все кидало, и здесь я, и там.
Ничего никогда не узнал я, и не у кого спросить.
Ничего не прочел в газетах, да и что они могут сообщить?
Про ту, с золотистой кожей, на тоненьких каблучках.
С волосами из черного шелка,
С улыбкой на детских губах,
Про мулатку, просто прохожую,
Просто прохожую.
Что плывет по волнам,
По волнам моей памяти,
Исчезая в этих волнах, исчезая в этих волнах.
Когда это было, когда это было,
Во сне? Наяву?
Во сне, наяву, по волне моей памяти
Я поплыву.
7. Сентиментальная прогулка
(стихи Поля Верлена, перевод Ариадны Эфрон)
Струил закат последний свой багрянец,
Еще белел кувшинок грустных глянец,
Качавшихся меж лезвий тростника,
Под колыбельный лепет ветерка.
Я шел, печаль свою сопровождая,
Над озером, средь ив плакучих тая,
Вставал туман, как призрак самого отчаянья.
И жалобой его казались диких уток пересвисты,
Друг друга звавших над травой росистой.
Так, между ив я шел, свою печаль сопровождая,
Сумрака вуаль последний затуманила багрянец
Заката и укрыла бледный глянец
Кувшинок в обрамленье тростника,
Качавшихся под лепет ветерка.
Moi, j'errais tout seul, promenant ma plaie
Au long de l'etang, parmi la saulaie, parmi la saulaie.
Promenant ma plaie...
...Я шел, печаль свою сопровождая.
Над озером, средь ив плакучих тая,
Вставал туман...
8. Сердце мое, сердце
(стихи Иоганна Вольфганга Гёте, перевод Вильгельма Левика)
Сердце, сердце, что случилось?
Что смутило жизнь твою?
Жизнью новой ты забилось,
Я тебя не узнаю.
Все прошло, чем ты пылало,
Что любило и желало,
Весь покой, любовь к труду,
Как попало ты в беду?
Herz, mein Herz, was soll das geben?
Was bedränget dich so sehr?
Ах, спасите! Ах, спасите!
Я сегодня сам не свой.
На чудесной, тонкой нити
Я пляшу, едва живой.
Жить в плену, в волшебной клетке,
Быть под башмаком кокетки!
Как позор такой снести?
Ах, пусти, любовь, пусти!
Herz, mein Herz, was soll das geben?
Was bedränget dich so sehr?
Сердце, сердце! Ах, что случилось?
Как попало ты в беду?
Herz, mein Herz, was soll das geben?
Was bedränget dich so sehr?
9. Смятение
(стихи Анны Ахматовой)
Было душно от жгучего света,
А взгляды его - как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился - он что-то скажет...
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.
Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся,
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся -
И загадочных, древних ликов
На меня поглядели очи...
Десять лет замираний и криков,
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово,
И сказала его - напрасно.
Отошел ты, и стало снова
На душе и пусто и ясно.
Не любишь, не хочешь смотреть?
О, как ты красив, проклятый!
А я не могу взлететь,
А с детства была крылатой.
Полный текст стихотворения:
Было душно от жгучего света,
А взгляды его — как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился — он что-то скажет...
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.
Не любишь, не хочешь смотреть?
О, как ты красив, проклятый!
И я не могу взлететь,
А с детства была крылатой.
Мне очи застил туман,
Сливаются вещи и лица,
И только красный тюльпан,
Тюльпан у тебя в петлице.
Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся,
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся —
И загадочных, древних ликов
На меня поглядели очи...
Десять лет замираний и криков,
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово
И сказала его — напрасно.
Отошел ты, и стало снова
На душе и пусто и ясно.
10. Посвящение в альбом
(стихи Адама Мицкевича, перевод Семёна Кирсанова)
Jaśniały chwile szczęśliwsze, niestety!
Kiedy na błoniach był kwiatow dostatek,
Kiedy mi było łatwiej o bukiety
Niżeli tezaz o kwiatek.
Rynknęly burze, ciąngłe leją sloty,
Trudno wynaleźć na ojczystej błoni,
Trudno wynaleźć, gdzie kwiat błyskał złoty,
Listka dla przyjaznej dłoni.
Co wynalazłem, niech tobie poświęcę
Racz wdzięcznie przyąć, chociażby z tej miary,
Że byl ten listek w przyjacielskiej ręce,
Że to ostatnie są dary.
Дни миновали счастливые, нет их.
Было цветов, сколько сердце захочет.
Легче нарвать было сотни букетов,
Нежели ныне – цветочек.
Ветер завыл и дожди заструились,
Трудно найти средь родимого луга,
Трудно найти, где цветы золотились
Лишь для любимого друга.
Будь же доволен осенним листочком,
В дружеской был он руке, хоть неярок.
Будь ему рад, наконец, и за то, что
Это последний подарок.
Я,
Плужникова Марта, родилась 24 марта 1939 года в три часа дня – час рождения
браминов. Это было время начала страшной мировой бойни, мясорубки, жестоко
перемалывающей человеческие тела, жизни, судьбы. Наша семья жила в крошечной
квартирке, состоящей из комнаты и кухни в городе Микоян-Шахар на Северном
Кавказе по адресу Пушкинская, 8А.
По
совпадению, этот город, как и мой любимый Санкт-Петербург, в котором я прожила
в последнем воплощении шестьдесят с лишним лет, переименовывался трижды:
Микоян-Шахар, Клухори, Карачаевск.
Первое
яркое впечатление – 31 декабря 1939 года. Мне девять месяцев. Папа украсил
ёлку, и мама внесла меня в комнату и поставила в коляску-кроватку. Я начала
подпрыгивать от восторга, держась за бортик, коляска перевернулась вверх дном,
и я оказалась на полу.
Родители
мои были сиротами.
Бабушка,
папина мама, умерла, когда папе было три года. Отец, стеклодув, женился, успел
родить ещё двух сыновей и умер. Это был 1923 год, голод, разруха, гражданская
война. Мачеха отдала папе отцовское пальто и выставила на улицу.
Папа
был молчаливым человеком, почти ничего не рассказывал о своей жизни, однако мне
известно, что к моменту моего рождения, будучи молодым человеком двадцати шести
лет от роду, занимал какую-то руководящую должность в сфере финансов в нашем
тогда маленьком и молодом городе.
Мою
бабушку со стороны мамы расстреляли по подложному обвинению, якобы за помощь
«белым», когда маме было три года.
Мамин
отец долгое время прятался от новоиспечённой власти (его предупреждали об
опасности друзья). Дедушка отдал маму в школу, кажется, в Очамчирах,
расположенных на побережье Чёрного моря, устроив её жить в многодетную семью.
У
мамы был сундук с продуктами, закрытый на замок и, когда замок оказывался
открытым, а сундук пустым, бабушка этого семейства советовала маме пить
побольше воды. Однажды дети этой семьи заболели тифом и умерли и хотя все,
включая маму, спали на одной кровати, она осталась жива.
К
моменту, когда мои родители встретились, мама работала машинисткой в
военкомате.
Душа
каждого человека жаждет любви. Не реализовав любовь в детстве и юности, мои
родители отдали друг другу это нерастраченное чувство и хотя папа, пройдя войну
со всеми её испытаниями, умер намного раньше мамы, мне кажется, его душа
переселилась в маму: она не только помнила его, но и фактически не расставалась
с ним до своего последнего вздоха.
Один из самых известных и фундаментальных трудов И.С. Баха — «Хорошо темперированный клавир» (нем. «Das wohltemperierte Klavier»), BWV 846-893, — цикл клавирных произведений, включающий 48 прелюдий и фуг, объединённых в 2 тома (24 пьесы в каждом томе).
Эти пьесы музыканты играют с детства и всю жизнь.
Прелюдия C-dur из I тома ХТК, открывающая знаменитый цикл, наверное, самая популярная пьеса из него.
Прекрасная мелодия, несложная технически, она исполняется как учениками музыкальных школ, так и выдающимися пианистами:
В 1853 году французский композитор Шарль Гуно написал вариации для скрипки и фортепиано на тему прелюдии C-dur И. С. Баха.
В 1859 году к этой мелодии добавили слова латинской молитвы «Ave Maria». В таком варианте это произведение стало чрезвычайно популярным.
«Ave Maria» — католическая молитва к Деве Марии, названная по её начальным словам.
Эту молитву называют также ангельским приветствием, или angelico salutatio, так как её первая фраза представляет собой приветствие архангела Гавриила, сказанное им Марии в момент Благовещения.
В византийском обряде молитве Ave Maria соответствует Песнь Пресвятой Богородице.
Латинский текст:
Áve, María, grátia pléna;
Dóminus técum:
benedícta tu in muliéribus,
et benedíctus frúctus véntris túi, Iésus.
Sáncta María, Máter Déi,
óra pro nóbis peccatóribus
nunc et in hóra mórtis nóstrae.
Ámen.
Русский текст
Радуйся, Мария, благодати полная!
Господь с Тобою;
благословенна Ты между женами,
и благословен плод чрева Твоего Иисус.
Святая Мария, Матерь Божия,
молись о нас, грешных,
ныне и в час смерти нашей.
Аминь.
Ф. Шопен, Ноктюрн ор. 9 №2
Марина Махорина: блокфлейты сопрано и альт, аранжировка.
В оригинале - пьеса для фортепиано в тональности Es-dur.
Ноты здесь: https://goo.gl/6NRchf
Это было хорошо для детей, потому что мы играли исключительно детский репертуар: старые советские и различные народные песни, новогодние и просто весёлые, такие, чтобы под них можно было поплясать и порадоваться.
Это было хорошо и для нас: выученная большая программа, доброе дело, очередное выступление перед благодарной аудиторией.
Сохранилось много обработок этих детских пьес и видеозаписи, делюсь несколькими из них, может быть, кто-то подхватит нашу эстафету.
Остроумно и познавательно!
В первом видео собрано 57 знаменитых классических произведений 33 композиторов, во втором - 52 произведения 31 композитора.
Сколько из этих вечных мелодий вы сможете услышать и узнать сквозь сложную полифоническую фактуру?
И много других великолепных видео на канале grantwoolard
Ведущий радио «Мария», чудесный баритон, наш друг Лявон Габрусёнок исполняет романс Е.С. Шашиной на стихи М.Ю. Лермонтова «Выхожу один я на дорогу».
В этом исполнении примечательно то, что он спет a cappella у нас дома (очень круто без сопровождения выдержать тональность и так выразительно спеть — браво, Лявон!), записан на Zoom (см.фото), а квартет блокфлейт я аранжировала и сыграла позже. Повозилась изрядно, потому что спето не по метроному, очень сложно было и сыграть все партии под певца, и свести их потом в Audacity.
Состав квартета AATB.
Работая психологом в детском саду, заметила такую вещь - детей искусственно и очень мощно ограждают от переживаний, не рассказывают грустных историй, пропускают в "Золушке" абзац о том, что мама умерла.
Простая истина, которую почему-то не хотят понять многие родители: искусственно ограждая от естественных детских переживаний, горечи и боли, мы воспитаем даже не неженок, а бесчувственных людей. Кажется, так просто - чтобы уметь сопереживать, сочувствовать, надо для начала научиться переживать и чувствовать.
В повести Алексина "Третий в пятом ряду" воспитатель от Бога говорит такие слова: "Они должны уметь плакать... Не только тогда, когда расшибают коленку. Но и когда коленка болит у кого-то другого"
А мы обучаем, обучаем и обучаем, буквы с пеленок, считать до ста в два года, наплевав на законы развития детской психики. Презрев тот факт, что лет до 6-7 эмоция тащит разум, а не наоборот. Младенец чувствует интонации, не понимая сказанных слов, по тембру голоса, жестикуляции и мимике он постигает смысл сказанного. И умнеет, да, умнеет. Через аффективную сферу. Раннее обучение - враг раннего развития, вот так категорично, если хотите.
ВСЯ НАША КУЛЬТУРА ПОСТРОЕНА НА ИДЕЕ СОЮЗА МУЖЧИНЫ И ЖЕНЩИНЫ — настолько крепкой, что даже представители ЛГБТ, стоящие на переднем крае демографических перемен, зачастую неосознанно копируют эту модель отношений. Но откуда взялось представление о желательности нуклеарной семьи, хотя многим в её рамках рано или поздно становится тесно и скучно? Разбираемся, так ли верны самые распространённые представления о моногамии и аргументы в её пользу.
fbvkpn
Человек моногамен от природы
Исследования этнографами и антропологами поведения в разных культурах показывают невероятное разнообразие сексуального и брачного поведения у людей. В России до последнего столетия было широко распространено снохачество. Подростки острова Мангайя с одобрения всего сообщества практикуют промискуитет, а мальчиков обучают удовлетворять партнёрш. На острове Тробриан в Меланезии распространены ритуальные оргии, когда женщины ищут мужчин для секса и в случае отказа угрожают откусить брови. Индийская народность мурья строит общие спальни для детей и молодёжи, и они там занимаются чем захотят и с кем захотят. У национальности чугач (Аляска) бытует полигинандрия: братья женятся на женщинах-сёстрах из одной семьи, и когда один из них уходит на охоту, остальные остаются при женщине временными мужьями. В Тибете распространены и многомужество, и многожёнство в зависимости от региона и доступа к ресурсам.
Матриархальная народность мосо в Китае выдаёт девушке в 13 лет собственную комнату с отдельным входом, замужество у них в принципе отсутствует, сексуальная жизнь женщины происходит в тайне и является сугубо личным делом. Обычаи мосо сохранились до наших дней, первые упоминания есть у Марко Поло, оказавшегося там в 1265 году. А Джеймс Кук в 1769-м прибыл на Таити и обнаружил, что местные занимаются сексом публично и рады пригласить поучаствовать моряков из команды Кука. Поэтому разумно предположить, что даже если моногамия — врождённая человеческая черта, культурные традиции её с такой лёгкостью подавляют, что апеллировать к натуральным склонностям бесполезно.
Spiel und Spaß mit der Blockflöte
